Илья Дубский — молодой белорус, ему 28 лет, он из Осиповичей Могилёвской области. Он рассказывает, что вырос в многодетной семье, где было девять детей, Илья — третий по старшинству. После школы он выучился на сварщика, работал в России на стройке и в Польше — на демонтаже зданий с помощью взрывов. Пока Дубский жил в Беларуси, он дважды был судим: сначала получил два года колонии за "закладку" наркотиков, а потом был приговорен к "химии" (принудительным работам на вредном производстве) за злостное хулиганство.
Осенью после выборов 2020 года Илья вернулся из-за границы в Беларусь, в родные Осиповичи. Там его арестовали практически сразу после возвращения — на 13 суток, но уже за "политику" — за комментарий в Telegram. Дубский говорит, что написал его, потому что не мог сдержать возмущения тем, что тогда происходило в Беларуси, в частности сфальсифицированными выборами и жестоким разгонов протестов против Лукашенко.
В отделении полиции, по словам собеседника, его сильно избили силовики, в том числе тушили окурки о его лицо. Родственник Дубского рассказывал, что Илья ушёл из милиции другим человеком: подавленным, избитым. После этого молодой человек боялся встречи с силовиками и начал от них скрываться от них. Опасения были оправданными: сотрудники милиции несколько раз приезжали в квартиру, где жили родные Ильи.
В марте 2021 года Илью снова задержали. В этот раз в отношении него возбудили уголовные дела по статьям "Угроза применения насилия в отношении представителя власти" и "Возбуждение вражды". Основаниями стали 16 комментариев Дубского в Telegram, например: "Позор МВД и армии", а также голосовое сообщение в Viber с угрозами в адрес сотрудника спецподразделения милиции.
По этим обвинениям Илью приговорили к пяти годам колонии строгого режима. На тот момент ему было 24 года.
"Я никогда в жизни не думал, что за такое могут дать такой большой срок, да ещё и в невыносимых условиях, где надо мной будут издеваться", – признаётся Илья.
Поскольку в этот раз он был осужден по политической статье, в колонии к нему относились гораздо более жестко, чем в первый раз, когда он сидел за наркотики. В том числе от него потребовали избавиться от татуировки с символом "Погоня". Этот герб Великого княжества Литовского использовался в Белорусской Народной Республике в 1918 году, а затем в Республике Беларусь в 1991—1995 годах, а сегодня широко используется белорусами в качестве одного из символов протеста. Режим Лукашенко признал "Погоню" "экстремистским" и за этот рисунок штрафует и назначает аресты, так же как бело-красно-белую символику.
СМОТРИТЕ ТАКЖЕ: Жительница Гродно получила два года "домашней химии" из-за магнита с гербом "Погоня" на холодильникеОтбывать наказание Илью отправили в колонию №5 в Ивацевичах, а после расформирования колонии перевели в колонию в Орше, где держат Эдуарда Бабарико.
"Для меня пять лет – это было по сути "никогда", для меня время тогда остановилось, – рассказывает Дубский. – Когда я зашёл в камеру, все заметили, что я белый. Мне тогда даже давали успокоительное две-три недели, чтобы я ничего с собой не сделал".
"Погоню" Илья на плече набил пять лет назад. "Это наш герб", — объясняет он свое решение.
Дубский рассказывает, что на его татуировку обращали внимание все сотрудники служб безопасности различных учреждений. И всегда это вызывало проблемы.
"Я был для них как проклятый. "Экстремист", "бэчебэшник", "здраднік" (предатель), — перечисляет он ярлыки, которые получал от белорусских силовиков. — Мне говорили: спать тебе (в камере) точно придётся на втором этаже, в самом неудобном месте. Будут искать повод, чтобы тебя зарезать, унизить, показать, что ты — никто".
Когда Илья отбывал наказание в колонии в Ивацевичах, сотрудники советовали ему замазать татуировку, от чего он несколько раз отказывался. В итоге, по его словам, ему предложили выбор: либо "выводи как хочешь, хоть кирпичом", либо у Дубского будет "низкий статус", либо он "никогда не выйдет" (на свободу). Илья этим угрозам поверил.
СМОТРИТЕ ТАКЖЕ: "Не могу об этом говорить, пусть кричит мое тело". Зачем белорусы делают протестные татуировки"Когда ты в тюрьме, "низкий статус" — довольно неприятное явление, — объясняет он. — Ты не такой, как все. Все тебя унижают. У тебя нет права голоса. У тебя нет никаких прав".
Дубский говорит, что с "низким" статусом он мог не дотянуть до конца срока.
"В итоге я нашёл — не помню уже, соляную или азотную кислоту. Царапал царапины иголкой, мазал кислотой, прижёг нервные окончания, чтобы не так болело. А надрезы делал кусачками для ногтей: держал их зубами, тянул и резал. Было больно и неприятно, — рассказывает он о том, как сводил рисунок. — Вся рука была в крови. А кто-то сидел рядом со мной, курил и смотрел на меня равнодушно, как будто все так и должно было быть,".
Илья говорит, что окончательная процедура "сведения" рисунка заняла у него около часа: он использовал бритвенные станки плохого качества. Через несколько дней рана начала гноиться, и он обратился в медсанчасть.
"Врачи были в шоке. Они перевязали мне рану, обработали её перекисью. Мне даже дали перекись, бинт и мазь. Слава богу, все зажило", — рассказывает Илья.
После того, как он свел рисунок, по словам Дубского, охранники в колонии на некоторое время от него отстали.
Дубский рассказывает, что одним из самых суровых наказаний в колонии, где он отбывал срок, был карцер (ШИЗО). Туда его несколько раз помещали за мелкие проступки: за то, что не поздоровался с сотрудником, за пыль на кровати, за то, что неправильно повязал шарф. Однажды в Ивацевичах его поместили в ШИЗО на 60 суток подряд.
"Там очень холодно. ШИЗО — это настоящий морозильник Камера размером примерно шесть на восемь метров. Туда запихнули 35 человек. Спать там было невозможно из-за холода. Мы пытались спали сидя, поджав ноги, на полу, на столе, на скамейке, под столом. Радиатор вообще не грел. На одной стене было три сантиметра льда, по другой текла вода", — описывает Дубский условия содержания в изоляторе .
"Когда народу стало поменьше, мы ходили туда-сюда, просто чтобы согреться. Когда народу стало больше, стало немного теплее", — замечает он.
О пытках холодом в белорусских тюрьмах и колониях рассказывают и другие российские и белорусские политзаключенные. Анархист Николай Дедок в частности рассказывал: "Если бы люди увидели, что такое штрафной изолятор, они бы подумали, что попали в Средневековье. Я просыпался ночью от того, что взрослые мужчины буквально выли и звали свою маму. Настолько они страдали – от холода. Они не могли спать. На моих глазах люди сходили с ума в прямом смысле, начинали слышать голоса".
Дубский говорит, что в ШИЗО он на пятнадцатый день заключения потерял сознание от истощения и невозможности поспать от холода.
"Люди бились головой о стену, вешались на двери. Человек синел, и только тогда они (сотрудники колонии — ред.) открывали дверь, выводили его, развязывали или просто оставляли в камере», — рассказывает Илья о том, что он увидел в ШИЗО.
Дубский говорит, что многие заключенные в колонии вскрывают себе вены от невыносимых условий содержания. Но, по его словам, обычно людей удаётся спасти, и раны им зашивают. Сам он также однажды порезал себе вены, еще находясь в следственном изоляторе. После инцидента ему зашили раны в санчасти и отправили в карцер, а потом вернули в камеру. Но, по его словам, давление на него временно ослабло. Илья также говорит, что в знак протеста объявлял голодовку: она длилась пять дней.
СМОТРИТЕ ТАКЖЕ: Гимн с рукой на сердце. Бывший журналист Радио Свобода Игорь Карней — об издевательствах и пыточных условиях в тюрьмах БеларусиДубский также рассказывает, что его содержали в колонии вместе с другим политзаключённым: они поддерживали друг друга. Его сокамернику были запрещены денежные переводы от родных, поэтому он не мог ничего купить себе в тюремном магазине. У Ильи условия содержания были чуть легче и он мог купить продуктов на сумму в 84 белорусских рубля в месяц (около $27). Это небольшая сумма, но у него была возможность делиться с товарищем чаем и средствами гигиены, хотя передавать свои вещи другому заключённому было запрещено. Илья признаётся, что в колонии иногда ему было очень страшно вести себя по-человечески: за это наказывали.
"Но он такой же, как я, с такими же взглядами. И (не помогать ему) было бы негуманно", — говорит он.
В колонии №8 в Орше Илья познакомился с Эдуардом Бабарико, сыном политика и предпринимателя Виктора Бабарико, арестованного после того, как он в 2020 году выставил свою кандидатуру на выборах против Лукашенко.
СМОТРИТЕ ТАКЖЕ: "Он отвечал на запросы общества". Что известно о Викторе и Эдуарде Бабарико спустя пять лет после их задержания"С ним было очень опасно общаться, потому что его за такое общение могли посадить в ШИЗО, могли привлечь по статье 411 (добавить срок за нарушение режима — ред.), — рассказывает Илья — Но мы с ним познакомились, общались. Он тогда понятия не имел, жив ли его отец. Не было никаких писем, звонков, ничего. За ним все следят, но он позитивный, держится".
Илья говорит, что держаться и не падать духом за решеткой ему помогала вера — в то, что его ждут, и что всё в итоге наладится. 11 сентября 2025 года его освободили — вместе с еще 50 политзаключенными, которые были сразу после освобождения вывезены из Беларуси.
Дубский рассказывает, что в тот день он был единственным, кого вывезли из колонии на машине сотрудники спецслужб в масках. Он сел в автобус с находившимися в белорусских тюрьмах политзаключенными-иностранцами, их всех повезли в Литву. Он рассказывает, что иностранцы стали спрашивать его по-польски, что происходит, потому что не понимали, куда их везут.
Дубский говорит, что когда он начал подозревать, что их освободят, его не покидало ощущение нереальности происходящего. Самый трогательный момент, по его словам, произошёл, когда в автобус вошёл представитель США и объявил, что теперь они свободны.
"Я не мог сдержать слёз. Я опустил голову, чтобы никто этого не видел, и слёзы хлынули рекой. До сих пор не могу остановиться", — вспоминает парень.
Сейчас Илья находится в Вильнюсе. Он говорит, что хотел бы уехать из Беларуси за границу в любом случае, даже если бы его освободили из колонии после отбытия срока, поскольку считает, что силовики не оставят его в покое на родине.
"Я очень хочу, чтобы всех (политзаключенных в Беларуси) освободили", — говорит он в конце разговора.
По данным правозащитного центра «Весна», в настоящее время в Беларуси за решёткой находятся более тысячи политзаключённых. Реальное число осуждённых за политические преступления может быть и больше. Правозащитная инициатива disidentby оценивает их число в 1319 человек.